ПензаТренд

KON

КУЛЬТУРА ПЕНЗЫ

I Музыкально-поэтический фестиваль

Вечер Алексея Александрова

Вечер "На Энцелад!"

 Встреча "Время верлибра"

Творческий вечер Марии Сакович

Вечер "В начале было слово"

Встреча "Абсурд. Логика алогизма"

Вера Дорошина "Слова на ветру"

СПОРТ ПЕНЗЫ

Фитнес-клуб "ЭНИГМА СУРА". Пенза

Многократный рекордсмен
Книги рекордов Гиннесса
по силовому экстриму
в фитнес-клубе "ЭНИГМА СУРА"
в Пензе

РЕКЛАМА

Есенины. Дети великого поэта. Продолжение

Вячеслав КАРПОВ

 

2017 году в Туле увидела свет книга Карпова О.В. и Ивашиненко Д.М. «История больницы имени П.Б. Ганнушкина». Отдельная глава в ней посвящена сыну Сергея Есенина – Александру Сергеевичу Есенину-Вольпину.

 

Александр Сергеевич Есенин-Вольпин

 

В 1925 году П.Б. Ганнушкин в лекции, приуроченной к 25-летию смерти С.С. Корсакова, отмечал: «Психиатрия еще во многих вопросах – и практических и теоретических – далеко еще не заняла определенного места, определенной позиции. Необычные для остальной медицины аксессуары, которые еще необходимы в нашей специальности, – запертые двери, элементы насилия, постоянная опека над больным и т.д., еще отпугивают людей даже высокоинтеллигентных, но не желающих вдуматься в существо дела, от психиатрии.

Психиатров часто боятся, за ними оказывается какая-то власть, сущность и границы которой понимаются совершенно неправильно». Петр Борисович надеялся, что в будущем психиатрия потеряет ореол чего-то таинственного и страшного, тем не менее, развитие психиатрии и далее шло столь тернистым путем, что по прошествии времени без попыток «вдуматься в существо дела» никак не обойтись.

Говоря о советской психиатрии периода 1960-80-х годов, нельзя обойти стороной тему «карательной психиатрии». Отождествление данных понятий было бы глубоко ошибочным, определенная политическая ангажированность не умаляет значительных успехов советской психиатрии, на достижениях которой и поныне зиждется система психиатрической помощи в стране. Сегодня отрицание исторических ошибок выглядит таким же одиозным заблуждением, как и навешивание на психиатрию дискредитирующих ярлыков. Хотя больница имени Ганнушкина никогда не имела репутации учреждения, где психиатрия применялась в репрессивных целях, дух времени накладывал на работу больницы свой отпечаток. и отдельные факты злоупотребления психиатрией имели место. Так, в больницу имени Ганнушкина дважды госпитализировался сын Сергея Есенина – математик, философ, поэт Александр Есенин-Вольпин, один из основоположников правозащитного движения в СССР, являющийся при этом одной из наиболее известных жертв использования психиатрии в политических целях.

Биография Александра Сергеевича Есенина-Вольпина (урожденного Вольпина) является достаточно характерным примером судьбы российского диссидента и заслуживает отдельного повествования. Его матерью была поэтесса и переводчица Надежда Давыдовна Во?льпин, страстная поклонница творчества Есенина, который был против рождения ребенка и которому мать его не показывала; от родителей сын унаследовал вольнолюбивый нрав. В детстве Алек, как всю жизнь будут звать его близкие, настораживал мать своей замкнутостью, постоянным стремлением уединиться в своем внутреннем мире, поэтому она не раз консультировала его у столичных психиатров.

В 1941 году Вольпин поступил в МГУ; вскоре началась Великая Отечественная Война, однако Есенин-Вольпин был признан негодным к военной службе. Как рассказывал впоследствии об этом сам Есенин-Вольпин, «И вдруг вижу: написано «негоден», «шизофрения». Я задал врачу вопрос, что это значит. «Слушайте, но я хочу стать ученым» – «Это Вам не помешает». Не помешает – прекрасно, это я усвоил».

В 1945 году проходил по делу так называемого «Братства нищих сибаритов» – компании детей советской элиты, осужденных по обвинению в антисоветской деятельности, однако как не вполне здоровый человек избежал ответственности и продолжил учебу. В 1946 году с отличием окончил МГУ; в 1949 году защитил кандидатскую диссертацию по математической логике и был направлен на преподавательскую работу в украинский город Черновцы, где вскоре был арестован органами госбезопасности по обвинению в антисоветской агитации за чтение в кругу знакомых своих стихов («Я никогда не брал сохи» и «Ворон»), после чего был помещён на принудительное лечение в Ленинградскую спецбольницу. В психиатрической больнице Есенин-Вольпин оказался задолго до периода, с которым связывают массовые психиатрические репрессии; в 1949 году не возникало необходимости прибегать к госпитализации по политическим мотивам. Так, спустя год, как «социально опасный элемент», Есенин-Вольпин был выслан в Караганду сроком на пять лет. Там он сошелся со знакомыми еще по Москве ссыльными поэтами – Н. Коржавиным и Ю. Айхенвальдом.

Вспоминает В. Герлин, жена Ю. Айхенвальда: «Однажды мне рассказали, что в школе рабочей молодёжи появился очень странный преподаватель математики. Он приходил в класс, сбрасывал пальто, которое могло оказаться на полу, садился на стол, закуривал и говорил какие-то сложные и непонятные вещи. При этом какие-нибудь две-три старательные девочки сидят на первой парте, его слушают, все остальные занимаются чем угодно: могут играть в карты, могут выпивать, могут ходить по классу, могут выходить и так далее. Он же вещает свои какие-то очень заумные вещи, совершенно не обращая внимания на то, понимают его или нет… Я попросила узнать, как зовут этого учителя.
Мне сказали, что его зовут Александр Сергеевич. После этого мы узнали адрес Александра Сергеевича и явились к нему.… Всей компанией мы наблюдали совершенно замечательные сцены. Дело в том, что Алик пьянел с одной рюмки вина и начинал жутко орать. Орал он очень высоким голосом, ещё и с хорошей дикцией. Вот это было очень страшно, потому что орал он чего-нибудь вроде «Смерть бандиту Сталину и фашистскому Политбюро». Вы понимаете, что в 1951 году это было очень хорошо – такие вещи орать. Один раз торжественно и, опять же, с большим шумом, Алик сжег портрет Сталина».

Столь бескомпромиссная гражданская позиция Есенина-Вольпина, не считавшегося с последствиями своей демонстративно-радикальной критики большевизма для окружающих, в те годы, отнюдь не вызывает восхищения в воспоминаниях его знакомых (О. Адамова-Слиозберг, Ю. Айхенвальд, Н. Коржавин).

Есенин-Вольпин был амнистирован после смерти Сталина в 1953 году; вернувшись в Москву, получил возможность продолжать заниматься научной деятельностью. В интервью в 1998 году Александр Сергеевич философски переосмысляет выпавшие на его долю злоключения: «Скорее, это подтолкнуло меня к выработке собственных обоснований математики, и теперь, оборачиваясь назад, могу сказать, что вся эта история 49-го года дала мне гораздо больше, чем, если бы ее просто не было. Потому что я приобрел свободу в ссылке, которой я не приобрел бы, продолжая мои изнурительные для меня лекции… Конфликт не направил бы меня на путь истинный. А арест и ссылка – направили, и я занялся именно той областью науки, которой и хотел заниматься».

В 1957-м году, во время Фестиваля молодежи и студентов в Москве, Есенин-Вольпин был задержан, когда он пытался пообщаться с иностранными гостями. По воспоминаниям жены, «Алек на тавтологии и абсурде сам собаку съел – и нелепыми ответами без начала и конца едва не свел гэбистов с ума, они его и выпустили от греха подальше». Точнее, он был госпитализирован в больницу им. Ганнушкина, где пробыл меньше месяца. В 1959 году Есенин-Вольпин был арестован «за недонесение на шпионский умысел» и вновь помещен на год в Ленинградскую спецбольницу.

В феврале 1961 года Александр Сергеевич был выписан, а в мае познакомился со своей будущей женой, Викторией Писак. Вот как она описывает их знакомство: «И вот представьте – в дальнем углу огромной комнаты сидит порядком располневший человек, нанковый пиджачок ему явно мал (Алек только вышел из больницы, облысевший, с нездоровой одутловатостью), да еще и в совершенно нелепой детской береточке с хвостиком. Потом всю нашу совместную жизнь я пыталась слепить из него щеголя – и мне это стало удаваться… Алек всегда был «инопланетянин» в быту – не замечал, что ест, что носит, где живет.

Но что было неизменным – белая сорочка. Он их носил и на поселении, и в эвакуации, и в психушках. Не всегда свежая – но она была. Как он говаривал – «знак моральной чистоты». После посиделок этот странный человек отправился меня провожать на Чистые пруды, и помню, я стеснялась его диковатого облика». В день начала совместной жизни Есенин-Вольпин, тяготевший «к договорному оформлению всяких человеческих отношений», настоял на подписании будущей супругой «договора о совместной жизни», в котором предстоящие отношения были им детально регламентированы.

Правозащитница Людмила Алексеева, считающая Есенина-Вольпина своим учителем, вспоминала, как познакомилась в 1961 году: «с Александром Есениным-Вольпиным, только что выпущенным из психиатрической больницы, куда его упекли за неординарность мышления… Есенина-младшего трудно было даже вообразить в обстановке, хоть как-то приближающейся к романтической. Вид у него был диковатый: горящий взгляд широко открытых глаз, взъерошенные волосы, незаправленная рубашка с расстегнутым воротом. Его можно было встретить в городе в домашних тапочках.

Страшно было смотреть, как он переходит улицу, страшнее этого могло быть только одно – оказаться вместе с ним на перекрестке. Алик мог часами растолковывать свои идеи, а если кто-то еще сомневался в их истинности, он прибегал к иллюстрациям с помощью геометрических построений, которые ставили в тупик даже профессиональных математиков… Алик не приверженец пуританских нравов. Он считает, что можно изменять жене, пить с кем попало, делать что угодно, но – «только до тех пор, пока вы не вынуждены лгать ради того, чтобы таковые действия продолжать».

В 1959 году, до ареста, Есенин-Вольпин передал американским журналистам свои рукописи, опубликованные в 1961 году в Нью-Йорке, в частности, сборник стихов «Весенний лист», включавший в себя также эссе «Свободный философский трактат»; сборник был переведен на английский язык и открывался авторским вступлением с антисоветской риторикой.

...Очень жаль, но не дело мое
Истреблять этих мелких людей.
Лучше я совращу на их казнь
Их же собственных глупых детей!
Эти мальчики могут понять,
Что любить или верить – смешно,
Что тираны – отец их и мать,
И убить их пора бы давно!
Эти мальчики кончат петлей,
А меня не осудит никто, –
И стихи эти будут читать
Сумасшедшие лет через сто!
(«Не играл я ребенком с детьми», 1952–1953)


17 декабря 1962 года состоялась встреча руководителей КПСС и Советского правительства с деятелями литературы и искусства, на которой секретарь ЦК по идеологии Л.Ф. Ильичев процитировал вышеуказанное стихотворение Есенина-Вольпина, назвав его «сгнившим на корню ядовитым грибом», а Н.С. Хрущев отозвался об авторе как о сумасшедшем.

30 декабря 1962 года Есенин-Вольпин был госпитализирован в больницу имени Ганнушкина, где находился до 18 марта 1963 года. Об этом сохранились воспоминания врача-психиатра А.Ю. Магалифа, принимавшего пациента во время дежурства в приемном покое: «В сопроводительной путевке говорилось о том, что пациент давно наблюдается у психиатра, неоднократно лечился в ПБ, а в настоящее время у него неадекватное поведение. В чем конкретная неадекватность – не сообщалось. Врач скорой перед уходом многозначительно показал мне пальцем на небольшую карандашную пометку в углу направления: «Без санкции КГБ не выписывать». Пациент был совершенно спокоен, смотрел на меня миролюбиво. На мои дежурные вопросы о его состоянии иронично ответил, что, дескать, зачем терять время, я же все равно его госпитализирую, не отпущу же его домой. И я направил его в спокойное отделение, в клинику профессора И.И. Лукомского.

Думаете, тогда у меня, молодого доктора, хоть на миг появилось смелое желание немедленно отправить спокойного пациента домой? А у Вас бы появилось, взяли бы Вы на себя такую ответственность? На следующий день в клинике состоялся профессорский осмотр пациента. Естественно, собралось много любопытствующих врачей. Там я и узнал, о том, кто такой Есенин-Вольпин, о том, что он – крупный математик, разрабатывающий перспективное направление в области математической логики. Беседа с пациентом текла вполне спокойно, обсуждался широкий круг тем, включая его научную работу.

Больным он себя не считал, лечиться не хотел, но на немедленной выписке, конечно, не настаивал, по опыту, правильно оценивая ситуацию. По просьбе профессора он прочитал все стихотворение, а не только вырванный из контекста кусок. Ничего там не было особенного, во всяком случае, ни для кого из нас. Потом долго обсуждался диагноз, искали, за что бы зацепиться, в основном, ссылались на анамнез. Решили понаблюдать, чем-то полечить. Думаете, у пожилого интеллигентнейшего профессора Иосифа Ильича Лукомского, воевавшего в партизанском отряде, и у каждого сидящего в кабинете врача шевельнулась мысль о немедленной выписке этого пациента, который никак не соответствовал необходимости в недобровольной госпитализации? Конечно, нет!»

А вот каким вспоминают этот период сам А. Есенин-Вольпин и его бывшая жена, В. Вольпина, в интервью 1998 года:
«В.В.: С 30 декабря 62-го по 18 марта 63-го Алек сидел в Ганнушкина. Там режим был не то чтобы очень уж скверный, но сначала он попал просто в буйное отделение, где у него отобрали все, в том числе, зубную щетку. Его это очень возмутило, и в первый день он был очень возбужден, и они ему сразу вкатили дозу аминазина.
А.Е.-В.: Нет, не давали. Аминазин я, по-моему, не принимал вовсе.
В.В.: Ну, что-то вкололи. На следующий день был Новый год, ничего невозможно было добиться, а вот уже второго числа мы с Надеждой Давыдовной туда прибежали, подняли там большой шум, тебя колоть перестали, стали давать таблетки, которые ты бодро куда-то...
А.Е.-В.: С таблетками у меня было так, что я действительно какое-то время их принимал, потом, однажды, я что-то замешкался, мне сказали: «Вольпин, вам надо принять таблетки, а Вы...» «Как? Я думал, что это вам надо, чтобы я их принял» «Нет, это Вам надо» «Ах, так! Тогда это мое дело, принимать или нет. Если это мне надо» И не стал принимать.
В.В.: Помню еще скандал, который разразился, когда Юра Гастев притащил Алеку коньяк, и они там где-то, за какими-то гардеробными стойками, пили. И врачи их застукали. Я боялась, что ему ужесточат режим, и дико рассердилась на Гастева и всю жизнь ему потом это поминала».

В 1965 году Есенин-Вольпин становится одним из организаторов «Митинга гласности», прошедшего 5 декабря (в День Конституции) на Пушкинской площади в Москве – первой в послевоенном СССР публичной демонстрации протеста. Основным лозунгом митинга, в котором приняло участие около 200 человек (включая оперативников КГБ), было требование гласности суда над арестованными незадолго до этого писателями А. Синявским и Ю. Даниэлем; митингующие держали плакаты с призывом «Уважайте Советскую Конституцию». С этого митинга принято вести отсчет правозащитного движения в СССР.

В 1968 г. Есенин-Вольпин был приглашен в качестве главного докладчика на математическую конференцию в США. Вскоре он был госпитализирован в больницу имени Кащенко, после чего министру здравоохранения СССР и Генеральному прокурору СССР было направлено письмо, подписанное рядом известных математиков (так называемое «Письмо 99-и»), выражавших протест против «грубого нарушения медицинских и правовых норм», допущенного по отношению к «крупному советскому математику». Письмо было также опубликовано в газете «Нью-Йорк Таймс» и стало крупной вехой во взаимоотношениях советских властей с математической общественностью. Удостоившись, таким образом, славы всемирно известного ученого, спустя два месяца, Есенин-Вольпин был выписан. По прошествии времени, эта история, тем не менее, представляется неполной без ряда существенных фактов, оставшихся за кадром сложившегося канонического представления о талантливом математике, преследуемом тоталитарным режимом.
Окончание в следующем номере.


«Новая социальная газета», №9, 15 марта 2018 г.
Публикация размещена с разрешения редакции «НСГ».
Адрес редакции «Новой социальной газеты»: г. Пенза, ул. К. Маркса, 16. Тел./факс.: 56-24-91, 56-42-02, 56-42-04.

Просмотров: 169

Добавить комментарий

Защитный код
Обновить


МУЗЫКА ПЕНЗЫ

Алина Викман. "НЕ ЗИМА"

Миша Хорев. "МЕТЕОРИТЫ"

Миша Хорев. "ГИМНАСТКА"

Гр."На!Смерть"."БУХАЙ,ВАРРЕЛЛА,БУХАЙ"

Гр."На!Смерть"."СПЛЕТЕНИЕ СОЗВЕЗДИЙ"

 

ИСКУССТВО ПЕНЗЫ

Михаил Мамаев. Амбротипия

ФОТО ПЕНЗЫ

Максим Ермачков в антикафе Чердак
  • Максим Ермачков в антикафе Чердак
enigma sura
  • enigma sura
  • Описание: Фитнес-клуб Энигма Сура (на базе ДВС)
350 лет Пензе! Водное шоу
  • 350 лет Пензе! Водное шоу
Автор Михаил Мамаев
  • Автор Михаил Мамаев
Концерт Viva Negativa в рок-кафе DominantA
  • Концерт Viva Negativa в рок-кафе DominantA

penzatrend.ru

© 2013-2015 PenzaTrend
Журнал о современной Пензе. 
Афиша Пензы в один клик.

Использование материалов возможно
только при наличии активной гиперссылки
на источник, который не закрыт для индексации.

© 2013-2015 PenzaTrend Журнал о современной Пензе.
Афиша Пензы в один клик.